— Это последняя из твоих, — сказала 18-летняя Марина неся в руках здоровую картонную коробку, на боку которой было начёркано «Мария».

— А, спасибо, сестрёнка! — откликнулась владелица коробки, забирая груз из рук старшей сестры. — Кстати, ты не видела маму?

— Она ушла забрать оставшиеся вещи со склада. Много времени это не займёт.

Таня услышала странные звуки, проходя мимо пустого кабинета. Была уже ночь. Она училась во вторую смену. И её оставили помыть доску и почти все уже ушли. Она была среднего роста, стройная и для своих 18 лет выглядела восхитительно. Очень ладная фигура, с явно выраженной грудью почти третьего размера, соблазнительными крепкими бедрами, упругой попкой, узкой талией и круглым личиком. Зеленые её красивые глаза миндальной формы с длинными пушистыми ресницами смотрели на мир с подростковой наивностью и любопытством. Тонкий красивый носик, чувствительные пухленькие губки, и длинные кудрявые каштановые волосы до лопаточек вызывали восхищение среди парней, которые учились в школе вместе с ней. Она носила белую блузку, темно синий пиджачок и школьную юбочку карандаш, довольно короткого типа, на ногах мини сапожки на коротком каблучке и темные чулочки — эффективно подчеркивающие её красивые длинные и стройные ножки. Парни мечтали о ней и частенько дрочили на её фото представляя как засовываю свои пенисы в её узенькую писечку. А если Таня начиналась за портфелем у парты и были видны её трусики. То тот, кто видел, резко просил выйти в туалет и там яростно дрочил.

Навеяно фильмами Дорогая, я уменьшил/увеличил детей.

Мистер Джонсон пребывал в невероятном возбуждении. Наконец-то он успешно испытал экспериментальное устройство, над которым давно работал.

— Как поживает моя самая прекрасная из дочерей?... Хм...

Сладкие вопли пытуемой на ложе рабыни стали ответом жрецу. Он приостановился в дверях, созерцая жадную оргию. Затем вошел и двери за ним тут же притворились. Зал был пропитан запахами страсти и похоти. В крики жертвы вплеталось хлюпанье и шлепки от соприкосновений разгоряченных тел.

— Папа... ооох... папа я сейчас кончу!..

Одуряющий жаркий день подходил к концу. Солнце закатилось за горбатую, невысокую гору и на долину легла синяя тень. Зной сменился духотой и звоном ночных цикад. Этот звон заглушал даже плеск волн о каменные ступени террасы. Полупрозрачные полотнища белой и голубой ткани неподвижно свисали между колоннами — ветра не было. Дымок от зажженных в чашах благовоний, поднимался вертикально вверх и таял в синеватых сумерках. И все-таки ночь обещала хоть какое-то подобие прохлады. Дом оживал. На зеленые заросли сада упали первые прямоугольники золотого и оранжевого света. Раздался первый смех. Где-то кто-то зазвенел посудой.

— Я сказал, не бывать этому!

Тонкие перегородки из дерева и рисовой бумаги задрожали. Метнулась от стены к стене размазанная темная тень человека в тяжелом доспехе. Отец так и не снял его, хотя битва была окончена. Чудом выигранная битва, которую они должны были проиграть.

Я в очередной раз приехала к дедам в деревню. Мне нравилось отдыхать у них! Свежий воздух, природа. Прогулки по вечерам с мальчиками. В этот раз я была уже взрослая, и у меня уже был, опыт серьёзных отношений. Дедушка с бабушкой встретили как всегда. Полный стол еды. Вечером баня. Перед баней, я пошла, погулять по двору, посмотреть хозяйство. Зайдя в сарай, я как всегда обнаружила там корову марту, кур, поросят. На улице под навесом стояли кони и бегали овцы. Дедушка с бабушкой ушли к знакомым на посиделки, а я осталась приглядывать за двором! Проходя мимо лошадей, я увидела что у, коня Яшки между ног висит здоровенная елда. Он жевал траву, а она покачивалась и манила мой взгляд. Я взглянула на его яйца, они были такие огромные.

— — И зачем я туда пошла? Знала же, что буду там белой вороной... у всех подруг уже парни, а у меня... — предательски надулись в обиде губы — а у меня Цезарь, пёс проклятый! Хотя нет, в сравнение с теми придурками, которые сегодня пытались со познакомиться, он просто образцовый парень. То врут что одни, то сразу лезут в трусы, то... бля! — резкая боль в ноге и секундная потеря равновесия резко сменила ход мыслей — и какого чёрта я ушла раньше всех, ещё и пешком!? Уж лучше бы напилась и хоть с кем-то вечер провела, но гордость же... ладно, фиг с ним, до дома 15 минут ходьбы ещё, а там спать завалюсь! Хорошо хоть район тихий, ни бомжей тебе, ни всякой гопоты, ни маньяков... ну, надеюсь на это, хотя с моим-то счастьем только и трахайся с Цезарем и маньяками.

Знаете, меня всегда тянуло к запретному. Возможно, в силу моего характера. Я что называется «интроверт», с трудом переношу большие шумные компании, необходимость постоянно поддерживать социальные связи, открыто выражать свои чувства в общении с другими людьми. А запретное или более экзотичное слово «табу» помогает оградиться от всего того шумного и раздражительного. Почему? Потому что в познании запретного, в теплой темноте табу чаще всего ты находишься одна, наедине со своими эмоциями, настоящими и неприкрытыми. И ты беззащитна перед ними. А я так люблю быть беззащитной.

О том, что мы творили тогда в палатке с Сашей теперь узнал ещё один человек. Я не стал скрывать от сестры того, что у нас был секс. Более того, я поделился с ней своими ощущениями и впечатлениями. Рассказал и про первый мой сексуальный опыт с Андреем. К моему удивлению Алёна всё поняла. Ей не показалось это чем-то зазорным, неприличным или неправильным. Это один из тех моментов, почему я так люблю свою сестру. Она очень понимающий человек и не относится предвзято к некоторым вопросам.