Не знаю, сколько времени я шла по болоту — голая, босая, уставшая и разбитая. До сих пор не понимаю, как мне удалось не провалится в трясину, не попасть на корм аллигатору, не наступить на ядовитую змею. Я брела — бесцельно, бездумно, каждую минуту ожидая, что ноги мне откажут и я повалюсь в жидкую грязь. Но к вечеру я неожиданно ступила на твердую землю, выходя на узкую тропку, петляющую меж стволов кипариса. А вскоре впереди засветились огни деревни.

Изабель видно думала напугать меня, но мне стало только интереснее. От бабушки я слышала и не такую жуть, а в ее записях прочла и побольше. Так, что если Изабель думала, что ее рассказы заставят меня быстро убраться отсюда, то просчиталась.

 — Гляди, какая большая, — выпалила я, подходя к очередному склепу, неожиданно выступившему из-за других надгробий. Мне даже показалось, что он пророс сквозь них будто огромный гриб. У входа в склеп стояли какие-то плошки с рисом и кусочками мяса, бокал с вином и еще какая-то снедь. На темном камне виднелся нарисованный красным мелом крест. Тут же виднелась и табличка с надписью.

Николас и Рауль не могли долго оставаться в городе — на следующий день они выходили в море, чтобы забрать свою баржу где-то во Флориде. Николас дал мне немного денег на номер в гостинице и вообще на первые дни.

 — А там уже смотри сама, — сказал он, — устроишься тут ты или нет. Мы часто ходим мимо, если что пойдет не так — крутись рядом с портом. Отвезем домой, если что.

Эмбер меня зовут. Эмбер Марш Стефенсон. Простая американская девчонка из Арканзаса.

Сейчас мне девятнадцать лет, скоро будет двадцать. Я красотка: у меня стройная фигура, аккуратные крепкие грудки, длинные ноги и отличная попка, которой так идут джинсовые шорты. От отца — эмигранта шведско-эстонского происхождения мне достались голубые глаза и светлые волосы, в которых, однако просматривается рыжина. Она у меня от матери, ведущей род от первых английских поселенцев в этих краях.

Даша стояла возле окна, наблюдая за мерцанием звезд на ночном небе. Где-то там, среди них была звезда ее мамы, которая погибла в автокатастрофе два года назад. Почемуто девушка верила, что душа умершего человека становится еще одной яркой звездой. Глупо, наверное, но каждый вправе верить в то, что ему больше по душе. Даше исполнилось 18 лет, она училась в выпускном классе и для своих лет была очень красива и сложена: длинные черные волосы, голубые глаза, пухлые губы, грудь второго размера, тонкая талия и длинные стройные ноги. Своей внешноти она была благодарна матери, которая также была красавицей. Тяжело вздохнув, Даша переоделась в легкую ночнушку, готовясь ко сну.

Я — Робин Гуд! Сейчас девчонку одну спасла от изнасилования. Наш-то район элитный, но с севера ближе проехать по трущобным местам. А я как раз ездила на самый север, в пригород за дизайнерскими платьями. Ехала медленно, не дорога, а ямы одни. Смотрю, два парня тащат девчонку в кусты, а она сопротивляется. Фарами направила на них — девка совсем мелкая, да и шпана — мелкие. Шпаненки мне — типа проваливай, а я им — не хотите заменить тощую девку на гламурную кису. Они — типа тебя, что ли? Ну я вышла под свет фар, они оценили — какую телку будем ебать сегодня, типа. Ну, в общем соплюшку отпустили, поволокли меня. Я сказала: «Мальчики, я сама!». Встала на колени и стала отсасывать. Была в длинном сарафане без бретелек — лиф из резинки, так шпаненки еще быстро лиф спустили, и пока я в рот брала тискали меня в четыре руки. Потом один сказал, типа, чего хренью маяться, давай ее ебать уже. Бросили меня прямо на траву, я длинную юбку подобрала, ноги раздвинула, ну они по очереди меня и обработали. Дурни, конечно. Поначалу один ебал, другой рядом стоял, пока я не посоветовала не стоять столбом, а присесть и в рот меня ебать. Дело лучше пошло — с двух концов стали трахать, да так приноровились, что тот, кто начинал в рот засаживать, прямо в горло головку заталкивал. Кончили почти одновременно. В общем уделалась вся. И в сперме, сарафан весь зазеленен и в земле, и даже порван. Вот и пригодились платья итальянские, а сарафан там и бросила. А парням строго наказала: ищите блядей, типа меня, а девочек не трогайте, пускай сами выбирают, кому давать. В общем оставила шпаненков в восторге, один все повторял: «Бывают же такие шлюхи классные!». Но телефон им не дала — не фиг, не заслужили.

Ленка заявила, что она не лохушка какая-то, так что когда я к ее мужу намылилась, она к моему Костику поехала. Борька на этот раз двери на все замки закрыл, и только потом мною занялся. Опробовали все в их квартире — и на ковре, и на диване, и в спальне, и в ванной. Второй раз он все кончить никак не мог, заставил сосать и заодно соски свои ласкать. Это уже в ванной было. Долго пришлось ублажать ртом его хуй, даже рука, поднятая к мужскому соску, занемела. Но слил в конце концов.

Потом сидели с Ленкой в кафешке и ржали, передразнивая своих во время секса, и особенно веселились показывая в лицах их оргазмы.

Ну, вот мы и в Египте. Номер отличный, огромный. Лежу голенькая в постели, ноут на животе. Зеркало большое прямо напротив. Хоть и далеко. Но видно, как я одной рукой легко скольжу по пизде. Текст приходится печатать другой. Зато так гораздо интереснее. Класс! Настроение отличное! Почему бы ручкам не поблудить.

Ленка сказала, что Юрасик ищет подруг для двух деловых партнеров-иностранцев. Сказал, что хорошо заплатит. Сказал, что нужны супердевочки, а наемные — полное фуфло. Я долго не соглашалась, но Ленка уговорила. Вот ведь на старости лет стану проституткой. Говорят вторая профессия еще никому не помешала. Возбудилась. Полезла себе в трусики — Костик должен был прийти поздно. Кончив на скорую руку, принялась соображать, что надеть. Остановилась на черном гарнитурчике — чулки, прозрачные черные трусики-шортики и такой же топик. По-моему будет эффектно, лишь бы иностранцы не подкачали.

Новый год встречали с Ленкой и Борисом. Ленка — это моя ближайшая подруга, а Борис — ее муж. Скукота. Не только перепихнуться на стороне не с кем, но даже и пофлиртовать — Ленка волком смотрит, если я с Генкой кокетничать начинаю.